И сказал царь Аману: (хорошо ты сказал); тотчас же возьми одеяние и коня, как ты сказал, и сделай это Мардохею, Иудеянину, сидящему у царских ворот; ничего не опусти из всего, что ты говорил”…

И принужден был Аман исполнить повеление царя…

Когда же, после того, с сокрушенным сердцем возвратился он в дом свой и рассказал близким своим о случившемся с ним, то опечалился еще больше, когда они сказали ему: “если из племени Иудеев Мардохей, из-за которого ты начал падать, то не пересилишь его, а наверно падешь пред ним (ибо с ним Бог живый)”. — В это время пришли царские евнухи и стали торопить Амана идти на пир к царице…

Во время пира снова царь сказал Эсфири: “какое желание твое, царица Эсфирь? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя бы до полу царства, она будет исполнена”…

И отвечала ему Эсфирь: — “если я нашла благоволение в очах твоих, царь, и если царю будет благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей”! ибо вот мы, по указу твоему, осуждены на истребление…

— Кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? — спросил царь.

Враг и неприятель — этот злобный Аман, — отвечала царица, и затрепетал Аман, услышав эти слова. “Царь же встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце”, возвратясь же оттуда, увидел Амана, преклоненного перед Эсфирью и “умоляющего ее о жизни своей”. При этом виде он пришел еще в большее негодование и велел увести Амана, с покрытою головою, как преступника.

Когда же, при этом один из евнухов сообщил царю, что “вот и дерево, которое приготовил Аман для Мардохея, говорившего доброе для царя, стоит у дома Амана, вышиною в 50 локтей”, то сказал царь: Так пусть же повесят на нем самого Амана.

“И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея. И гнев царя утих”.

В тот же день отдал царь Эсфири дом Амана и, узнав от Эсфири о родстве ее с Мардохеем и что он для нее, приблизил его к себе и возвысил его, “и снял царь перстень свой, который он отнял у Амана, и отдал его Мардохею”.

Эсфирь же продолжала умолять царя отменить жестокий указ против Иудеев, составленный Аманом, но так как нельзя было отменить указа, подписанного царским именем, то Артаксеркс разрешил Мардохею написать другой указ от царского имени и скрепить его царским перстнем, — “о том, что царь позволяет Иудеям собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить”.

Так и было исполнено в самый день, назначенный для истребления Иудеев, в 13-й день 12-го месяца, т.е. месяца Адара. Собрались Иудеи во всеоружии и “взяли власть над врагами своими, и никто не мог устоять пред лицом их, потому что страх пред ними напал на весь народ”. Были преданы смерти и десять сыновей Амана.

После того успокоились Иудеи, и было тогда у них “освещение, и радость, и веселие, и торжество”, в воспоминание о котором был установлен праздник, называемый Пурим, от имени пур (жребий), на вечные времена в дни 14-й и 15-й месяца Адара. (Книга Эсфирь. Гл. I, 3—5, 10—13, 15, 16, 19—22. Гл. II, 10, 15—17, 20, 22, 23. Гл. III, 1, 2, 7—13. Гл. IV, 1, 14, 16, 17. Гл. V, 1, 3, 4, 6, 8, 14. Гл. VI, 1—3, 7—10, 13. Гл. VII, 2, 3, 5—7, 9, 10. Гл. VIII, 2, 11, 16. Гл. IX, 1, 2.

XXIX. Книга Иова.

Был человек в земле Уц (на границе Идумеи и Аравии), “имя его — Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла”.

И благословление Божие видимо пребывало на нем. Не было у него недостатка ни в чем, чего только может человек желать в своей земной жизни. Семейство у него было большое, благочестивое, дружное; богатством своим славился он по всему востоку; и сам он пользовался полным уважением всех окружающих и соседей его. Всякому открыт был дом его, и никто не выходил из него, не получив привета, помощи и утешения.

“Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме, в свой день, и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними. — Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их (и одного тельца за грех о душах их). Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили, и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все такие дни”.

И был день, когда пришли сыновья Божий предстать пред Господом; между ними пришел и сатана.

И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее. — И сказал Господь сатане: обратил бы ты внимание на раба Моего, Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.

И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?

“И сказал Господь сатане: вот все, что у него, в руке твоей, только на него не простирай руки твоей. — И отошел сатана от лица Господня”.

И вот, когда, по изволению Божию, допущен был дух злобы и зависти (в посрамление ему) искусить праведнейшего раба Божьего Иова (только не касаясь души его), да явятся дела Божий на нем, то устремился враг человеческий на жертву свою и внезапно подверг Иова всем испытаниям, которые могли бы смутить его и заставить хулить Бога своего…

В один из мирных дней наслаждавшегося земным счастьем Иова, как громом поразили его вести одна за другою о потере всего имущества его, о гибели всех детей его.

Как же подействовали на праведника эти удары? — Он “пал на землю, и поклонился, и сказал: Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно”! — Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге”.

Приняв с такою святой покорностью лишение имущества и любимых детей, Иов продолжал богоугодно страдать, когда поразили его и новые испытания: страшная телесная болезнь и огорчения со стороны малодушной жены его, которая, вместо того, чтоб успокаивать его, упрекала его, говоря: “Ты все еще тверд в непорочности твоей. Похули Бога и умри”… Но он возразил ей: — “Ты говоришь, как одна из безумных. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать”? “Во всем этом не согрешил Иов устами своими”.

Но во всем величии своем предстоит Иов, когда он подвергается самому тяжелому испытанию: любимые друзья, пришедшие посетить его, выражают свои сомнения в нем, предполагают в нем скрытую греховность, как будто навлекшую на него заслуженную тяжелую кару; отнимают у него таким образом последнюю отраду, которая остается у праведника: верить в свою невинность, опираться на свое доброе перед Богом…

Своим ограниченным человеческим рассуждением разбирают эти люди предопределения и непостижимые судьбы Божий и решают, что Бог не карает невинных… И вот, обрушиваются на Иова, лежащего в язвах на гноище, их презрительные осуждения, и вот, умудряются они поучать советами человеческого измышления того, кого Сам Бог признал “человеком непорочным, справедливым, богобоязненным и удаляющимся от зла, таким, какого нет другого на земле”…

Затронутый в своей святыне — своей совести, Иов доходит до крайнего предела страдания. У него, лишенного всякого блага, пораженного “проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его”, хотят отнять последнюю отраду, и именно то, что для него всего дороже: чувство правоты своей перед Богом…

— “Я прав! — восклицает Иов, как бы в оправдание свое перед Самим Богом, — я прав, но Бог лишил меня суда. Должен ли я лгать на неправду мою? Моя рана неисцелима — без вины ”…

— “Неправ ты! — возражает ему один из посетивших его, — не может быть у Бога неправды или у Вседержителя неправосудия, ибо Он по делам человека поступает с ним, и по путям мужа воздает ему… Очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его. Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие. Потому Он уже не требует от человека, чтобы шел на суд с Богом. Он сокрушает сильных без исследования и поставляет других на их места, — чтобы не царствовал лицомер к соблазну народа… К Богу должно говорить: я потерплю, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду. Кто укажет Господу путь Его, кто может сказать: Ты поступил несправедливо, Вседержитель! Мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он никого не угнетает”…